К юбилею А.С. Пушкина. Тема золота в «Евгении Онегине»
Продолжу разговор на тему «А.С. Пушкин о золоте», который я начал в прошлой статье, приуроченной к юбилею поэта (225 лет со дня рождения). Говорят, что Пушкин неисчерпаем. Неисчерпаема и тема золота в творчестве поэта. Большая часть произведений Пушкина имеют признаки притчи, а любая притча содержит вечные истины, которые люди постигают всю жизнь и которые открываются им все новыми гранями. В первой статье я писал о золоте как образе и символе, с помощью которых Пушкин выражал самые разные стороны бытия.
С одной стороны, красоту природы, совершенство мироздания, чистоту и щедрость человеческой души, Бога, состояние счастья и безмятежности человека и общества.
С другой стороны, сребролюбие, стяжательство, идолопоклонство (поклонение мамоне), алчность, зависть и другие негативные стороны отдельных людей и общества в целом.
Пушкин, если так можно выразиться, использовал образ золота для того, чтобы в поэтической форме показать метафизику бытия, заострить внимание читателя на том, что в суете жизни он не замечает.
Но вот в одном произведении, а именно о романе в стихах «Евгений Онегин» Пушкин говорит о золоте в другом, весьма приземленном смысле. Это строки из первой главы произведения, которые многие помнят еще со школы:
Бранил Гомера, Феокрита;
Зато читал Адама Смита
И был глубокой эконом,
То есть умел судить о том,
Как государство богатеет,
И чем живет, и почему
Не нужно золота ему,
Когда простой продукт имеет.
Отец понять его не мог
И земли отдавал в залог.
Приведенные строки (пушкинисты называют ее «экономической строфой» романа) относятся к главному герою романа – Евгению Онегину. Вместе с тем, они дали основание некоторым исследователям творчества А.С. Пушкина назвать самого поэта «глубоким экономом», т.е. знатоком экономики, серьезным экономистом.
Мол, в приведенных строках Пушкин выразил свои собственные экономические взгляды, причем базирующиеся на глубоком знании трудов английского политэконома Адама Смита. А если к ним присовокупить фрагменты из других произведений Пушкина, касающиеся золота, денег, кредита, торговли (как внутренней, так и внешней), государственной казны, налогов, барщины, оброка, крепостного права, английского капитализма, то можно сделать вывод, что поэт действительно был «глубоким экономом». Для пущей убедительности такого заявления некоторые пушкинисты напоминают, что поэт, пребывая в царскосельском лицее, изучал экономику (на четвертом-шестом годах обучения). В том числе в программе курса значилась ставшая популярной в России книга «Исследование о природе и причинах богатства народов» Адама Смита.
К настоящему времени имеется большой массив работ на темы «Пушкин как экономист», «Пушкин об экономике», «Экономические проблемы в творчестве Пушкина» и т.п. Дам краткий библиографический обзор для тех, кого упомянутые темы заинтересуют глубже.
Кажется, первой серьезной публикацией на подобные темы стала статья Щеголева П. Е. «Пушкин — экономист», которая была опубликована в газете «Известия» 17 января 1930 года. После войны появились еще некоторые статьи: Трегубов И. Н. К вопросу об экономических взглядах А. С. Пушкина (в кн.: Пушкинский юбилейный сборник. Ульяновск, 1949, с. 40—57); Боровой С. Я. Об экономических воззрениях Пушкина в начале 1830-х гг. (в кн.: Пушкин и его время. Исследования и материалы. Л., 1962, выпуск 1, с. 246—264).
В позднее советское время немало публикаций по теме «Пушкин и экономика» было сделано доктором экономических наук Андреем Владимировичем Аникиным (1927-2001). Главные из них – книги: «Муза и мамона. Социально-экономические мотивы у Пушкина» (М.: Мысль, 1989 г.). «Пушкин, Россия, современность. Политические и социально-экономические аспекты» (М.: Наука, 1999).
Наверное, всех превзошел по количеству написанного на тему «Экономические проблемы в творчестве Пушкина» молдавский политэконом Иван Григорьевич Устиян (род. в 1939 г.). Между прочим, он не только политэконом и доктор экономических наук. За его плечами большой опыт работы по государственному управлению. В частности, в первой половине 1980-х годов возглавлял правительство в Молдавской ССР. Но последние тридцать-тридцать пять лет погружен в изучение экономических проблем в произведениях Пушкина. В нулевые годы в Молдавии на русском языке издавалась и переиздавалась его монография «Пушкин и политэкономия: от революционного романтизма к экономическому реформизму: культурный институционализм».
И. Устиян также опубликовал по данной теме работы: «Пушкин: экономическая социология трагедии "Борис Годунов"»; «Пушкин о меркантилизме: (Пушкин: критический анализ меркантилистской системы хозяйствования): в помощь изучающим произведения А. С. Пушкина»; «А.С. Пушкин и Л.Н. Толстой: созвучие политэкономических идей (политэкономические идеи в романе Л.Н. Толстого «Анна Каренина»)».
Самое удивительное, что с творчеством А.С. Пушкина были знакомы «классики» марксизма – Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Причем второй из них читал Пушкина даже не в переводе, а в русскоязычном оригинале. «Классики» особый интерес проявляли к «экономической строфе» из «Евгения Онегина», причем не только знали ее, но на нее ссылались. Об этом можно узнать из подробного очерка А. В. Аникина «Первая глава «Евгения Онегина» в произведениях и высказываниях Маркса и Энгельса» (https://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/isc/isc-324-.htm).
Теперь и я хочу порассуждать об «экономической строфе» из «Евгения Онегина».
Прежде всего, она свидетельствует о том, что герой романа Евгений Онегин представляет собой новое поколение российской аристократии, которое уже не интересуется древнегреческой культурой и философией (Гомер и Феокрит). Как Онегин, так и другие молодые герои романа (прежде всего Владимир Ленский) находятся под влиянием современных им идей европейских мыслителей и романистов. Тот же Ленский: «Красавец, в полном цвете лет, // Поклонник Канта и поэт». Евгений Онегин при всей видимости независимости и оригинальности своих взглядов все-таки следовал установкам светского общества, поклонявшегося европейской культуре:
«Стал вновь читать он без разбора. // Прочёл он Гиббона, Руссо, // Манзони, Гердера, Шамфора, // Madame de Stael, Биша, Тиссо, // Прочёл скептического Беля, // Прочёл творенья Фонтенеля, // Прочёл из наших кой-кого, // Не отвергая ничего: // И альманахи, и журналы, // Где поученья нам твердят, // Где нынче так меня бранят…».
Но среди всей европейской литературы, которую Онегин читал скуки ради и следуя моде, его «зацепила» одна книга. А именно труд Адама Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов» (1776). Им тогда многие увлекались в высшем обществе. В частности, многие дворяне (преимущественно молодые) стали декабристами, увлекшись идеями Адама Смита.
В прошлом году, между прочим, в мире отмечали юбилей Адама Смита (триста лет со дня рождения). Его почти везде вспоминали как «гения» и «основателя» экономической науки. Это подвигло меня на написание ряда статей: «Об основоположнике «научного» оправдания капитализма» (https://www.fondsk.ru/news/2023/11/30/ob-osnovopolozhnike-nauchnogo-opravdaniya-kapitalizma.html); «Религия капитализма. Как либеральные басни стали «экономической наукой»» (https://svpressa.ru/blogs/article/401384/); «Иоанн Златоуст против Адама Смита и «духа капитализма»» (https://webkamerton.ru/2024/02/ioann-zlatoust-protiv-adama-smita-i-dukha-kapitalizma?utm_source=finobzor.ru). Из самих названий публикаций видно, что я не разделяю общепринятых восторгов по поводу Адама Смита как политэконома.
Онегин, который «читал Адама Смита» и, наконец, дождался дядюшкина наследства, попытаться реализовать вычитанные из книг идеи. Он хочет стать русским капиталистом. Вот первый шаг героя:
Сперва задумал наш Евгений // Порядок новый учредить. // В своей глуши мудрец пустынный, // Ярем он барщины старинной // Оброком легким заменил; //И раб судьбу благословил.
Новации Онегина вызвали настороженность со стороны его соседей, которые дали Евгению кличку «фармазон» (то есть франкмасон). Правда, спустя некоторое время Евгению наскучило заниматься хозяйством. Рачительным помещиком он перестал быть, а капиталистического хозяина (выражаясь современным языком, фермера) из него не получилось. Жизнь Онегина – образ загнивающей феодальной России. Подробнее об этом см. Катасонов В. ««Ваш Пушкин уже знал это». Пророчества русского гения о капитализме» (https://www.stoletie.ru/vzglyad/vash_pushkin_uzhe_znal_eto_906.htm)
И вот после этих долгих предисловий я, наконец, приступаю к тому, что заявлено в заголовке данной статьи, - теме золота в романе. В большей части мира во времена Адама Смита и в России во времена Пушкина все еще господствовали представления о том, что мерилом и воплощением богатства является золото. О господстве таких представлений в России очень ярко свидетельствует стихотворение Пушкина «Разговор книгопродавца с поэтом» (1824). В нем книгопродавец внушает несколько оторвавшемуся от реальной жизни поэту, что без золота в нынешний железный век никак нельзя. Без золота, мол, и свободы нет. Он предлагает поэту перестроиться, вступить с ним, торговцем в товарно-денежные отношения и копить совместно золото:
«Наш век — торгаш; в сей век железный // Без денег и свободы нет. // Что слава? — Яркая заплата // На ветхом рубище певца. // Нам нужно злата, злата, злата: // Копите злато до конца!»
Наверное, тот книготорговец даже не подозревал, что он выражал идею меркантилистов – одной из первых экономических школ, которая возникла еще в XV – XVI вв. (обосновывала необходимость протекционизма, государственного вмешательства в хозяйственную жизнь, накопления золота и использования полноценных металлических денег). Адам Смит опровергал идеи меркантилизма. Он ратовал за свободный рынок с его «невидимой» рукой. И был против того, чтобы делать золото главным мерилом и целью хозяйственной жизни. Мол, людям нужен «простой продукт» - хлеб, одежда, жилье, топливо и т.п. Конечно, идея Смита о «простом продукте» не могла не вдохновить Евгения Онегина.
Были ли восприняты идеи Адама Смита на его родине – в Британии? – Только отчасти. Александр Сергеевич жил в то время, когда в Англии происходила так называемая «промышленная революция». Острова Туманного Альбиона на глазах превращались в «мировую мастерскую». Вместо свободы торговли Лондон проводил политику протекционизма (без защиты внутреннего рынка полноценную промышленность никому еще не удавалось создать). А вот деньги во времена английской промышленной революции действительно не были золотыми (это означает, что бумажные денежные знаки не разменивались на драгоценный металл). Не исключено, что Адам Смит был противником золотых денег по той причине, что с такими деньгами промышленность в Англии не создашь.
На этот момент обращает внимание генерал-лейтенант Александр Дмитриевич Нечволодов (1864-1938), известный военный специалист, историк и публицист. Его перу принадлежит работа «От разорения к достатку» (1906). В ней он касается вопроса того, какие деньги английская политэкономия считает более совершенными, «правильными»: бумажные или золотые? Генерал обращает внимание на достаточно противоречивое отношение Адама Смита к золотым и бумажным деньгам: «Даже Адам Смит, называющий грабителями всех государей средних веков, за то, что они, вынужденные увеличить количество денежных знаков в своих государствах, поневоле прибегали к перечеканке монет с уменьшением в них содержания драгоценного металла, во второй части своего труда доказывает на стр. 30-37 всю благодетельность увеличения денежных знаков страны вдвое, путем выпуска частными банкирами бумажных денег, которые они давали бы в долг на проценты».
В другой части своей работы Нечволодов эту мысль формулирует еще более жестко: если бы Англия имела золотую валюту, то никакой промышленной революции там не состоялось бы. Заслуга введения неразменных бумажных денег принадлежала Уильяму Питту младшему (1759-1806), который занимал ключевые позиции в правительстве Великобритании в последние два десятилетия XVIII века и в начале XIX века (министр финансов в 1782-1783 гг., премьер-министр Великобритании в 1783-1801, 1804-1806 гг.). Кстати, переход Англии к бумажным деньгам был в немалой степени спровоцирован Наполеоном Бонапартом, который организовал континентальную блокаду британских островов. Во многих учебниках эта блокада датируется периодом 1806-1814 гг., однако первые меры по бойкоту английских товаров были приняты Конвентом Франции еще в 1793 году. Этап бумажных денег в Англии завершился в 1821 году.
А далее началась эпоха золотых денег. Сначала золотой стандарт появился в Англии, а к концу века он распространился по многим странам, стал международным. В отличие от Адама Смита другой классик английской политической экономии Давид Рикардо (1772-1823) не только склонялся к золотой валюте, но даже дал развернутое теоретическое обоснование ее преимуществ по сравнению с бумажными деньгами. Свои аргументы он изложил в работе «Начала политической экономии и налогового обложения» (1817).
Судя по всему, главный герой романа «Евгений Онегин» с другим классиком английской политической экономии – Давидом Рикардо - был не знаком. Имя этого представителя английской классической политэкономии не упоминается ни в романе «Евгений Онегин», ни в других произведениях А.С. Пушкина. О том, был ли знаком Александр Сергеевич с идеями Давида Рикардо, пушкинисты ничего определенного сказать не могут.
Напомню, что во второй половине XIX века многие страны стали вводить золотой стандарт, т.е. привязывать денежную эмиссию к запасу драгоценного металла и обменивать денежные знаки на этот металл. Жизнь пошла не по Адаму Смиту, а по Давиду Рикардо.
Продолжу разговор на тему «А.С. Пушкин о золоте», который я начал в прошлой статье, приуроченной к юбилею поэта (225 лет со дня рождения). Говорят, что Пушкин неисчерпаем. Неисчерпаема и тема золота в творчестве поэта. Большая часть произведений Пушкина имеют признаки притчи, а любая притча содержит вечные истины, которые люди постигают всю жизнь и которые открываются им все новыми гранями. В первой статье я писал о золоте как образе и символе, с помощью которых Пушкин выражал самые разные стороны бытия.
С одной стороны, красоту природы, совершенство мироздания, чистоту и щедрость человеческой души, Бога, состояние счастья и безмятежности человека и общества.
С другой стороны, сребролюбие, стяжательство, идолопоклонство (поклонение мамоне), алчность, зависть и другие негативные стороны отдельных людей и общества в целом.
Пушкин, если так можно выразиться, использовал образ золота для того, чтобы в поэтической форме показать метафизику бытия, заострить внимание читателя на том, что в суете жизни он не замечает.
Но вот в одном произведении, а именно о романе в стихах «Евгений Онегин» Пушкин говорит о золоте в другом, весьма приземленном смысле. Это строки из первой главы произведения, которые многие помнят еще со школы:
Бранил Гомера, Феокрита;
Зато читал Адама Смита
И был глубокой эконом,
То есть умел судить о том,
Как государство богатеет,
И чем живет, и почему
Не нужно золота ему,
Когда простой продукт имеет.
Отец понять его не мог
И земли отдавал в залог.
Приведенные строки (пушкинисты называют ее «экономической строфой» романа) относятся к главному герою романа – Евгению Онегину. Вместе с тем, они дали основание некоторым исследователям творчества А.С. Пушкина назвать самого поэта «глубоким экономом», т.е. знатоком экономики, серьезным экономистом.
Мол, в приведенных строках Пушкин выразил свои собственные экономические взгляды, причем базирующиеся на глубоком знании трудов английского политэконома Адама Смита. А если к ним присовокупить фрагменты из других произведений Пушкина, касающиеся золота, денег, кредита, торговли (как внутренней, так и внешней), государственной казны, налогов, барщины, оброка, крепостного права, английского капитализма, то можно сделать вывод, что поэт действительно был «глубоким экономом». Для пущей убедительности такого заявления некоторые пушкинисты напоминают, что поэт, пребывая в царскосельском лицее, изучал экономику (на четвертом-шестом годах обучения). В том числе в программе курса значилась ставшая популярной в России книга «Исследование о природе и причинах богатства народов» Адама Смита.
К настоящему времени имеется большой массив работ на темы «Пушкин как экономист», «Пушкин об экономике», «Экономические проблемы в творчестве Пушкина» и т.п. Дам краткий библиографический обзор для тех, кого упомянутые темы заинтересуют глубже.
Кажется, первой серьезной публикацией на подобные темы стала статья Щеголева П. Е. «Пушкин — экономист», которая была опубликована в газете «Известия» 17 января 1930 года. После войны появились еще некоторые статьи: Трегубов И. Н. К вопросу об экономических взглядах А. С. Пушкина (в кн.: Пушкинский юбилейный сборник. Ульяновск, 1949, с. 40—57); Боровой С. Я. Об экономических воззрениях Пушкина в начале 1830-х гг. (в кн.: Пушкин и его время. Исследования и материалы. Л., 1962, выпуск 1, с. 246—264).
В позднее советское время немало публикаций по теме «Пушкин и экономика» было сделано доктором экономических наук Андреем Владимировичем Аникиным (1927-2001). Главные из них – книги: «Муза и мамона. Социально-экономические мотивы у Пушкина» (М.: Мысль, 1989 г.). «Пушкин, Россия, современность. Политические и социально-экономические аспекты» (М.: Наука, 1999).
Наверное, всех превзошел по количеству написанного на тему «Экономические проблемы в творчестве Пушкина» молдавский политэконом Иван Григорьевич Устиян (род. в 1939 г.). Между прочим, он не только политэконом и доктор экономических наук. За его плечами большой опыт работы по государственному управлению. В частности, в первой половине 1980-х годов возглавлял правительство в Молдавской ССР. Но последние тридцать-тридцать пять лет погружен в изучение экономических проблем в произведениях Пушкина. В нулевые годы в Молдавии на русском языке издавалась и переиздавалась его монография «Пушкин и политэкономия: от революционного романтизма к экономическому реформизму: культурный институционализм».
И. Устиян также опубликовал по данной теме работы: «Пушкин: экономическая социология трагедии "Борис Годунов"»; «Пушкин о меркантилизме: (Пушкин: критический анализ меркантилистской системы хозяйствования): в помощь изучающим произведения А. С. Пушкина»; «А.С. Пушкин и Л.Н. Толстой: созвучие политэкономических идей (политэкономические идеи в романе Л.Н. Толстого «Анна Каренина»)».
Самое удивительное, что с творчеством А.С. Пушкина были знакомы «классики» марксизма – Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Причем второй из них читал Пушкина даже не в переводе, а в русскоязычном оригинале. «Классики» особый интерес проявляли к «экономической строфе» из «Евгения Онегина», причем не только знали ее, но на нее ссылались. Об этом можно узнать из подробного очерка А. В. Аникина «Первая глава «Евгения Онегина» в произведениях и высказываниях Маркса и Энгельса» (https://feb-web.ru/feb/pushkin/serial/isc/isc-324-.htm).
Теперь и я хочу порассуждать об «экономической строфе» из «Евгения Онегина».
Прежде всего, она свидетельствует о том, что герой романа Евгений Онегин представляет собой новое поколение российской аристократии, которое уже не интересуется древнегреческой культурой и философией (Гомер и Феокрит). Как Онегин, так и другие молодые герои романа (прежде всего Владимир Ленский) находятся под влиянием современных им идей европейских мыслителей и романистов. Тот же Ленский: «Красавец, в полном цвете лет, // Поклонник Канта и поэт». Евгений Онегин при всей видимости независимости и оригинальности своих взглядов все-таки следовал установкам светского общества, поклонявшегося европейской культуре:
«Стал вновь читать он без разбора. // Прочёл он Гиббона, Руссо, // Манзони, Гердера, Шамфора, // Madame de Stael, Биша, Тиссо, // Прочёл скептического Беля, // Прочёл творенья Фонтенеля, // Прочёл из наших кой-кого, // Не отвергая ничего: // И альманахи, и журналы, // Где поученья нам твердят, // Где нынче так меня бранят…».
Но среди всей европейской литературы, которую Онегин читал скуки ради и следуя моде, его «зацепила» одна книга. А именно труд Адама Смита «Исследование о природе и причинах богатства народов» (1776). Им тогда многие увлекались в высшем обществе. В частности, многие дворяне (преимущественно молодые) стали декабристами, увлекшись идеями Адама Смита.
В прошлом году, между прочим, в мире отмечали юбилей Адама Смита (триста лет со дня рождения). Его почти везде вспоминали как «гения» и «основателя» экономической науки. Это подвигло меня на написание ряда статей: «Об основоположнике «научного» оправдания капитализма» (https://www.fondsk.ru/news/2023/11/30/ob-osnovopolozhnike-nauchnogo-opravdaniya-kapitalizma.html); «Религия капитализма. Как либеральные басни стали «экономической наукой»» (https://svpressa.ru/blogs/article/401384/); «Иоанн Златоуст против Адама Смита и «духа капитализма»» (https://webkamerton.ru/2024/02/ioann-zlatoust-protiv-adama-smita-i-dukha-kapitalizma?utm_source=finobzor.ru). Из самих названий публикаций видно, что я не разделяю общепринятых восторгов по поводу Адама Смита как политэконома.
Онегин, который «читал Адама Смита» и, наконец, дождался дядюшкина наследства, попытаться реализовать вычитанные из книг идеи. Он хочет стать русским капиталистом. Вот первый шаг героя:
Сперва задумал наш Евгений // Порядок новый учредить. // В своей глуши мудрец пустынный, // Ярем он барщины старинной // Оброком легким заменил; //И раб судьбу благословил.
Новации Онегина вызвали настороженность со стороны его соседей, которые дали Евгению кличку «фармазон» (то есть франкмасон). Правда, спустя некоторое время Евгению наскучило заниматься хозяйством. Рачительным помещиком он перестал быть, а капиталистического хозяина (выражаясь современным языком, фермера) из него не получилось. Жизнь Онегина – образ загнивающей феодальной России. Подробнее об этом см. Катасонов В. ««Ваш Пушкин уже знал это». Пророчества русского гения о капитализме» (https://www.stoletie.ru/vzglyad/vash_pushkin_uzhe_znal_eto_906.htm)
И вот после этих долгих предисловий я, наконец, приступаю к тому, что заявлено в заголовке данной статьи, - теме золота в романе. В большей части мира во времена Адама Смита и в России во времена Пушкина все еще господствовали представления о том, что мерилом и воплощением богатства является золото. О господстве таких представлений в России очень ярко свидетельствует стихотворение Пушкина «Разговор книгопродавца с поэтом» (1824). В нем книгопродавец внушает несколько оторвавшемуся от реальной жизни поэту, что без золота в нынешний железный век никак нельзя. Без золота, мол, и свободы нет. Он предлагает поэту перестроиться, вступить с ним, торговцем в товарно-денежные отношения и копить совместно золото:
«Наш век — торгаш; в сей век железный // Без денег и свободы нет. // Что слава? — Яркая заплата // На ветхом рубище певца. // Нам нужно злата, злата, злата: // Копите злато до конца!»
Наверное, тот книготорговец даже не подозревал, что он выражал идею меркантилистов – одной из первых экономических школ, которая возникла еще в XV – XVI вв. (обосновывала необходимость протекционизма, государственного вмешательства в хозяйственную жизнь, накопления золота и использования полноценных металлических денег). Адам Смит опровергал идеи меркантилизма. Он ратовал за свободный рынок с его «невидимой» рукой. И был против того, чтобы делать золото главным мерилом и целью хозяйственной жизни. Мол, людям нужен «простой продукт» - хлеб, одежда, жилье, топливо и т.п. Конечно, идея Смита о «простом продукте» не могла не вдохновить Евгения Онегина.
Были ли восприняты идеи Адама Смита на его родине – в Британии? – Только отчасти. Александр Сергеевич жил в то время, когда в Англии происходила так называемая «промышленная революция». Острова Туманного Альбиона на глазах превращались в «мировую мастерскую». Вместо свободы торговли Лондон проводил политику протекционизма (без защиты внутреннего рынка полноценную промышленность никому еще не удавалось создать). А вот деньги во времена английской промышленной революции действительно не были золотыми (это означает, что бумажные денежные знаки не разменивались на драгоценный металл). Не исключено, что Адам Смит был противником золотых денег по той причине, что с такими деньгами промышленность в Англии не создашь.
На этот момент обращает внимание генерал-лейтенант Александр Дмитриевич Нечволодов (1864-1938), известный военный специалист, историк и публицист. Его перу принадлежит работа «От разорения к достатку» (1906). В ней он касается вопроса того, какие деньги английская политэкономия считает более совершенными, «правильными»: бумажные или золотые? Генерал обращает внимание на достаточно противоречивое отношение Адама Смита к золотым и бумажным деньгам: «Даже Адам Смит, называющий грабителями всех государей средних веков, за то, что они, вынужденные увеличить количество денежных знаков в своих государствах, поневоле прибегали к перечеканке монет с уменьшением в них содержания драгоценного металла, во второй части своего труда доказывает на стр. 30-37 всю благодетельность увеличения денежных знаков страны вдвое, путем выпуска частными банкирами бумажных денег, которые они давали бы в долг на проценты».
В другой части своей работы Нечволодов эту мысль формулирует еще более жестко: если бы Англия имела золотую валюту, то никакой промышленной революции там не состоялось бы. Заслуга введения неразменных бумажных денег принадлежала Уильяму Питту младшему (1759-1806), который занимал ключевые позиции в правительстве Великобритании в последние два десятилетия XVIII века и в начале XIX века (министр финансов в 1782-1783 гг., премьер-министр Великобритании в 1783-1801, 1804-1806 гг.). Кстати, переход Англии к бумажным деньгам был в немалой степени спровоцирован Наполеоном Бонапартом, который организовал континентальную блокаду британских островов. Во многих учебниках эта блокада датируется периодом 1806-1814 гг., однако первые меры по бойкоту английских товаров были приняты Конвентом Франции еще в 1793 году. Этап бумажных денег в Англии завершился в 1821 году.
А далее началась эпоха золотых денег. Сначала золотой стандарт появился в Англии, а к концу века он распространился по многим странам, стал международным. В отличие от Адама Смита другой классик английской политической экономии Давид Рикардо (1772-1823) не только склонялся к золотой валюте, но даже дал развернутое теоретическое обоснование ее преимуществ по сравнению с бумажными деньгами. Свои аргументы он изложил в работе «Начала политической экономии и налогового обложения» (1817).
Судя по всему, главный герой романа «Евгений Онегин» с другим классиком английской политической экономии – Давидом Рикардо - был не знаком. Имя этого представителя английской классической политэкономии не упоминается ни в романе «Евгений Онегин», ни в других произведениях А.С. Пушкина. О том, был ли знаком Александр Сергеевич с идеями Давида Рикардо, пушкинисты ничего определенного сказать не могут.
Напомню, что во второй половине XIX века многие страны стали вводить золотой стандарт, т.е. привязывать денежную эмиссию к запасу драгоценного металла и обменивать денежные знаки на этот металл. Жизнь пошла не по Адаму Смиту, а по Давиду Рикардо.
